- Сообщения
- 104
- Реакции
- 112
- Баллы
- 29
Превосходство белой расы и употребление и оборот метамфетамина — как так вышло, что многие ультраправые организации вобрали в свой образ употребление мета? В США часто мелькают дела, в которых ультраправые, метамфетамин, фентанил и оружие (которое они перепродают в Мексику для того, чтобы местные банды друг друга гасили) идут в ряд.
NSC-131, одна из самых активных ультраправых организаций в Новой Англии, боролась с активистами ЛГБТК+ и Black Lives Matter. «Drag Queens — педофилы!» Им удалось сорвать «Час историй о трансвеститах» — мероприятие, на котором планировалось рассказать детям о данных людях и о том, что это — нормально.
Но... почему так? Реднеки-метхеды — самая важная часть правого стимуляторного движа. В конце 1980-х в Сан-Диего начался бум производства метамфетамина, закрепляя в американском расово верном сознании логическую последовательность мет = «кокаин деревенщины» = насилие. В 1995 году местный белый воин, находясь под действием мета, украл танк и проехал на нем через центр Сан-Диего. В медиа культивируется образ реднека как бедного деревенщины, белого мусора — и всё это для того, чтобы скрыть экономические процессы, которые вызвали катастрофическую бедность среди сельского населения.
Что было поручено медиа? Во-первых, представить белых сельских рабочих как отставших от жизни необразованных деревенщин, цепляющихся за профессии, от которых им давно следовало отказаться из-за экономического прогресса. Во-вторых, научить население тому, что принадлежность к классу — выбор каждого. Таким образом, постепенно модели потребления и иные культурные переменные становятся маркерами класса (который ты выбираешь сам), а не адаптацией к страданиям, вызванным бедностью.
Наконец, белый расизм конструируется как «деревенский» расизм, далёких от тех, кто хочет быть в классе выше среднего — и для этого им необходимо избавиться от расистских убеждений. Определяя белую бедность как выбор, отражающийся в таких вещах, как профессия и потребительский выбор, маркировка сельских белых как устаревших и потенциально преступных людей привело к тому, что реднеки стали такими, какими мы их знаем. Они употребляют мет и требуют от государства ответов (в своей особой манере, конечно же, с налётом классовой и расовой войны), а государство в свою очередь занято неграми и латиносами.
Так в сознании белых городских жителей создаётся образ необразованного белого расиста, сидящего на мете, агрессивного. Употреблять мет в этом образе — тоже выбор, как уже стало понятно; хорошие и правильные белые должны употреблять кокаин. Любой белый может отступить от своего привилегированного положения с помощью мета.
Метамфетамин стал «символом вырождения белой расы, массовой нисходящей социальной мобильности».
В начале нулевых было проведено ещё несколько кампаний по стигматизации употребления мета и усилить дискурсивную связь между белым сельским рабочим классом и метом. В дискурс об употреблении мета вообще не входили цветные люди, селебы, городские жители и геи. Программа называлась «The Faces of Meth» — и она является гигантской фальсификацией смыслов.
Всё это послужило цели установления границ, проведения линии между приемлемым поведением белых и неприемлемым. Антирасизм, толерантность — важные части хорошего белого.
Возвращаясь к ультраправым. Многие из них походят из регионов, затронутых экономическим упадком. Лидеры группировок наблюдали, как реднеки становятся отбросами общества, а настоящим отбросам государство помогает. Мет стал действительно своего рода символом, сопутствующим белой катастрофе.
Триповка — 1490-2