- Сообщения
- 104
- Реакции
- 112
- Баллы
- 29
Недавно один из админов Триповки выбрался в центр и, помимо прочего красивого, заполз в ГЭС и обнаружил там глину книгу Константина Вагинова «Козлиная песнь».
Я — большой ценитель Серебряного века, в котором творилось полно всего — в том числе, разного увеселительного. Хотя веселье в те времена было, конечно, ОЧЕНЬ условным. Гашиш, опиум, кокаин, морфий, алкоголь (конечно же) — чем только не занюхивали/запивали/закуривали войну, революцию и всеобщий мирской философско-религиозный катаклизм, утягивающий богатую и знатную интеллигенцию во всевозможные страсти.
«Нерукотворный поэт я, люблю длинные дворницкие, где кашу едят и кокаин нюхают».
На социальное петроградское дно, где ничего, кроме книжных изысканий и кокаина, упал и вчерашний гимназист Константин Вагинов. Поэт, который остался непонятым и сам не желал принимать данную ему современность. Одновременно обходя её стороной и смотря на неё глазами и словами древних.
От недолгих, но бурных скитаний по этому темному кокаиновому дну осталось у него характерное ощущение опустошенности, тоска по вылету из
реальности в иллюзорный мир наркотических переживаний, порой не менее разрушительных, чем переживания осязаемые.
«У Казанского собора ромашка. У терм Каракаллы бурьян. Корабли больше не приходят. Нет пурпурнопарусных трирем. Ночью бежал Юпитер из Капитолия. Видели его на Неве, на Троицком мосту и далеко в поле. Утром толпился народ на улицах, читал: Новая Эра наступает».
Воспитанное на античности воображение Вагинова, вместе с ощущением приближающейся смерти (он был болен туберкулёзом) и кокаином, рисовало не революцию — миф, полную свободу от времени и пространства.
Триповка — кокаин не продаём, только даём почитать.
Я — большой ценитель Серебряного века, в котором творилось полно всего — в том числе, разного увеселительного. Хотя веселье в те времена было, конечно, ОЧЕНЬ условным. Гашиш, опиум, кокаин, морфий, алкоголь (конечно же) — чем только не занюхивали/запивали/закуривали войну, революцию и всеобщий мирской философско-религиозный катаклизм, утягивающий богатую и знатную интеллигенцию во всевозможные страсти.
«Нерукотворный поэт я, люблю длинные дворницкие, где кашу едят и кокаин нюхают».
На социальное петроградское дно, где ничего, кроме книжных изысканий и кокаина, упал и вчерашний гимназист Константин Вагинов. Поэт, который остался непонятым и сам не желал принимать данную ему современность. Одновременно обходя её стороной и смотря на неё глазами и словами древних.
От недолгих, но бурных скитаний по этому темному кокаиновому дну осталось у него характерное ощущение опустошенности, тоска по вылету из
реальности в иллюзорный мир наркотических переживаний, порой не менее разрушительных, чем переживания осязаемые.
«У Казанского собора ромашка. У терм Каракаллы бурьян. Корабли больше не приходят. Нет пурпурнопарусных трирем. Ночью бежал Юпитер из Капитолия. Видели его на Неве, на Троицком мосту и далеко в поле. Утром толпился народ на улицах, читал: Новая Эра наступает».
Воспитанное на античности воображение Вагинова, вместе с ощущением приближающейся смерти (он был болен туберкулёзом) и кокаином, рисовало не революцию — миф, полную свободу от времени и пространства.
Триповка — кокаин не продаём, только даём почитать.
